Клинико-эпидемиологическая характеристика пациентов с потенциально ВПЧ-aссоциированным раком головы и шеи: результаты выборочного исследования


DOI: https://dx.doi.org/10.18565/epidem.2021.11.2.63-8

Белякова Е.Н., Секачева М.И., Лопухов П.Д., Брико Н.И.

Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет), Москва, Россия
Цель исследования. Клинико-эпидемиологическая характеристика пациентов с потенциально ВПЧ-ассоциированным раком головы и шеи по результатам выборочного исследования.
Материалы и методы. Выполнено ретроспективное исследование данных 295 пациентов с раком головы и шеи, обратившиеся за медицинской помощью в период с 2018 по 2020 г. в Университетскую клиническую больницу № 1 Сеченовского Университета. Сведения получены из медицинских карт стационарного больного (форма 003/у) и методом анкетирования. Для анализа и обработки материала использовали аналитический и статистический методы.
Результаты. Наиболее часто у пациентов с раком полости рта и раком глотки обнаруживали ВПЧ 16-го типа – в 75,7% случаев (56,7–89,1%), а среди пациентов с раком гортани – в 25% случаев (4,7–63,2%). Значительно преобладали больные с III и IV стадиями. Среди умерших на долю лиц с ВПЧ-положительным раком головы и шеи приходится 10,0% (2,8–24,8%). Доля плоскоклеточного рака высокой степени дифференцировки составила 41,2% (33,9–48,7%].
Заключение. Выявленные клинико-эпидемиологические особенности пациентов с потенциально ВПЧ-ассоциированным раком головы и шеи должны способствовать дальнейшему усовершенствованию существующих, а также разработке новых профилактических программ в отношении ВПЧ-ассоциированного рака головы и шеи.

Рак головы и шеи (РГШ) – одна из самых распространенных локализаций рака, на который приходится 5–10% всех онкологических заболеваний в мире. В последнее время отмечается рост заболеваемости всеми злокачественными новообразованиями (ЗНО) головы и шеи [1]. К факторам риска развития РГШ относят курение табака и употребление алкоголя, воздействие ультрафиолетового излучения, различные инфекции, в частности, вирус папилломы человека (ВПЧ), а также воздействие окружающей среды [2].

ВПЧ – это повсеместно встречающиеся эпителиотропные ДНК-содержащие вирусы, способные инфицировать кожные покровы и слизистые оболочки животных и человека [3]. Исторически ВПЧ инфицирует людей на протяжении длительного времени. Так, с помощью ПЦР удалось выделить ДНК ВПЧ-18 у мумии Марии Арагонской (1503–1568) [4].

По оценкам специалистов, в мире ежегодно около 52 000 новых случаев РГШ вызваны ВПЧ, в том числе 30% рака ротоглотки, 2,1% рака полости рта и 2,3% рака гортани [5].

Этиологическая доля ВПЧ в развитии рака ротоглотки колеблется от 10% в некоторых регионах мира до более 80% в США. Это может объясняться различиями во временных, географических, социально-демографических сдвигах, в подверженности населения к курению табака и особенностями сексуального поведения [6].

Показатели заболеваемости ВПЧ-ассоциированным РГШ среди населения России за период с 2007 по 2018 г. имели тенденцию к росту при отсутствии динамики к снижению смертности от этой патологии. Среднегодовой показатель заболеваемости ВПЧ-ассоциированным раком губы, полости рта и глотки за рассматриваемый период составил 1,2 на 100 тыс. населения, а для рака гортани – 0,1 на 100 тыс. Обобщенный среднегодовой показатель заболеваемости ВПЧ-ассоциированным РГШ среди населения составил 1,4 на 100 тыс. населения [7].

ВПЧ-ассоциированный РГШ в разных половозрастных группах [8]. Так, в США ВПЧ-ассоциированным раком ротоглотки болеют в основном мужчины. Чаще всего он встречается в более молодом возрасте. Однако недавние исследования, проведенные в США, показывают, что эта патология не ассоциируется с более молодым возрастом [9].

Во многих странах мира зафиксирован рост случаев заболевания раком ротоглотки, связанного с ВПЧ, а также рост распространенности ВПЧ-инфекции [10]. В США тенденция к росту ВПЧ-ассоциированного рака ротоглотки была отмечена около 2 десятилетий назад, и в настоящее время большинство случаев связано с ВПЧ. В других странах, ранее классифицируемых как регионы с низким уровнем заболеваемости ВПЧ-ассоциированным раком ротоглотки, таких как Испания, Италия или Великобритания, в последние годы также наблюдается рост заболеваемости. Этот двадцатилетний разрыв можно связать с прекращением курения, а также различиями в сексуальном поведении между разными группами населения. Примечательно, что тенденции к увеличению неорофарингеального ВПЧ-зависимого РГШ не наблюдается [6].

Большинство случаев РГШ вызваны ВПЧ-16, включенного во все 3 доступные в мире вакцины против ВПЧ. Чаще всего ВПЧ-16 обнаруживают при раке ротоглотки [10].

Для оценки роли ВПЧ в развитии РГШ необходимы дополнительные популяционные и выборочные исследования, которые помогут в разработке стратегий клинического ведения и профилактики заболевания.

Наиболее эффективный метод профилактики – вакцинация против ВПЧ. По данным ВОЗ (WHO/IVB Database), на июнь 2020 г. вакцинация против ВПЧ включена в национальные программы иммунизации 107 стран мира, из них 42 страны внедрили в программы гендерно-нейтральный подход, в 4 странах она включена частично (например, в России ВПЧ-вакцинация входит в ряд региональных календарей профилактических прививок субъектов Федерации) [11]. Вакцинация против ВПЧ является единственным эффективным способом предотвращения развития ВПЧ-ассоциированных злокачественных новообразований головы и шеи. Следует подчеркнуть важность вакцинации против ВПЧ не только женщин, но и мужчин для профилактики распространения ВПЧ.

Цель исследования – клинико-эпидемиологическая характеристика пациентов с потенциально ВПЧ-ассоциированным РГШ по результатам выборочного исследования.

Материалы и методы

Проведен ретроспективный эпидемиологический анализ данных медицинских карт стационарного больного (форма 003/у) Университетской клинической больницы № 1 Первого МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России и результатов типирования вирусов у больных с проявлениями ВПЧ-инфекции. В рамках исследования были проанализированы 295 карт пациентов (форма 003/у) с установленным диагнозом ЗНО головы и шеи с разной стадией патологического процесса; коды по МКБ-10: губа (C00), полость рта (С01–06, 07, 09, 14), глотка (С10–13), гортань (С32). Сводные данные о включенных в исследование пациентах представлены в табл 1.

65-1.jpg (98 KB)

Было проведено качественное определение ДНК ВПЧ высокого онкогенного риска (16 и 18 типов) в соскобе эпителиальных клеток методом ПЦР.

Данные о социально-экономическом положении и выживаемости обследованных были собраны методом телефонного опроса.

Для определения границ доходов в рамках абсолютного подхода (долларов США на человека в день с использованием паритета покупательской способности) использовали данные A. Grant и соавт. [12]. Расчет 95% ДИ, объема выборки, а также анализ и обработку данных проводили с помощью программ Epi Tools, Epi Info, Microsoft Office Excel 2010 и RStudio Desktop 1.2.5033.

Результаты

65-2.jpg (59 KB)На наличие ВПЧ были обследованы 58 пациентов с раком полости рта, 34 пациента с раком глотки и 8 пациентов с раком гортани Отрицательный результат был получен у 21 больного раком полости рта (36,2%; [22,3–52,2], у 11 больных раком глотки (32,4%; [16,1–52,8]) и у 6 больных раком гортани (75%; [36,8–95,3]).

Наиболее часто у пациентов с раком полости рта и раком глотки обнаруживали ВПЧ-16 – в 75,7% ( 56,7–89,1%) и 69,6% (45,2–87,5%) случаев соответственно, а ВПЧ-18 в этих группах – в 21,6% (9,1–40,2%) и в 21,7% (7,3%–45,3%) случаев. Среди пациентов с раком гортани был выявлен только ВПЧ-16 типа (25%; [4,7–63,2%]) (рис. 1).

В 3,3% (0,6–11,6%) случаев выявляли одновременно оба типа – ВПЧ-16 и ВПЧ-18: у пациентов с ЗНО передней части дна полости рта (С07 по МКБ-10) в 2,7% (0,3–13,3%) случаев и с ЗНО ротоглотки (С10 по МКБ-10) – в 4,3%.

Среди 295 пациентов с РГШ было 192 мужчин и 103 женщин. Средний возраст составил 57,8 лет (26 –84 года, медиана – 59 лет) у мужчин и 59,5 лет (26–83 года, медиана – 61 год) у женщин. Патологические изменения имели следующую локализацию: полость рта, в том числе губа (С00); язык (С01,02); другие и неуточненные части полости рта (С03–06,09,14); большие слюнные железы (С07, 08); глотка, в том числе ротоглотка (С10); носоглотка (С11); гортаноглотка (С12, 13) и гортань (С32).

66-1.jpg (49 KB)Значительно преобладали больные с III и IV стадией РГШ (32,2 и 33,9% соответственно), II стадия заболевания была выявлена у 22,4% пациентов, I стадия – только у 11,5%. Распределение РГШ в зависимости от локализации по стадиям онкологического процесса представлено на рис. 2.

При раке глотки и гортани преобладали больные с III стадией патологического процесса (47,5 и 34,9% соответственно), а при раке полости рта – с IV стадией (36,3%).

При раке полости рта и раке гортани было выявлено больше больных с I и II стадией (38,0 и 38,1% соответственно) по сравнению с раком глотки (18,0%), при котором значительно преобладают запущенные стадии (III–IV) – 81,9%.

В 277 (93,9%; [89,8–96,7%]) случаях опухоль гистологически была определена как плоскоклеточный рак различной степени дифференцировки. Доля плоскоклеточного рака низкой степени дифференцировки составила 26,4% (20,1–33,3%) всех исследуемых плоскоклеточных опухолей, умеренной степени дифференцировки – 32,5% (25,8–39,8%), высокой степени дифференцировки – 41,2% (33,9–48,7%).

Неплоскоклеточный рак был выявлен у 4 пациентов (1,4%; [0,4– 3,7%]). В остальных случаях выявлены аденокистозный рак (3,7%; [1,7– 7,1%]), низкодифференцированная карцинома (0,3%; [0,0–1,8%]) и лимфоэпителиальный рак (0,7%; [0,1–2,5%]).

Анализ летальных исходов показал, что через 3 года после госпитализации скончались 13,6% (9,2–19,1%) пациентов. Среди умерших пациенты с ВПЧ-положительным РГШ составили 10,0% (2,8–24,8%), с ВПЧ-отрицательным – 17,5% (9,1–29,8%).

Была дана росто-весовая характеристика пациентов в зависимости от показателя индекса массы тела (ИМТ). Нормальную масса тела имели 47,1% больных (39,9–54,4%), дефицит массы тела отмечали у 5,4% (2,8– 9,3%) , избыточную массу тела – у 33,6% (26,9–40,7%), ожирением 1 и 2 степени страдали 12,9% (8,6–18,3%) и 1,0% (0,2–3,1%) пациентов соответственно.

Анализ социально-экономического положения показал, что средний уровень дохода (от 10 до 50 долл. США на человека в день) имели 39,0% (32,1–46,3%) обследованных, доход выше среднего (более 50 долл. США на человека в день) – 31,2% (24,7–38,2%), пациенты с низким доходом (менее 10 долл. США на человека в день) составили 29,8% (23,5–36,8%). Среди пациентов пенсионеров было 43,4% (36,3–50,7%), работающих – 32,5% (26,0–39,6%), неработающих – 23,7% (18,0–30,3%), учащихся –0,3% (0,0–1,8%). Доля женатых/замужних или живущих в гражданском браке составила 72,5% (65,7–78,7%), разведенных или живущих отдельно –18,3% (13,2– 24,4%); на долю вдовцов приходится 5,8% (3,1–9,8%). Никогда не были женаты/замужем 3,4% (1,5–6,7%).

Среди пациентов с потенциально ВПЧ-ассоциированным РГШ 68,5% (63,2–73,4%) имели высшее образование, 28,5% (23,7–33,6%) – среднее профессиональное и 3,1% (1,6–5,3%) – общее среднее.

Обсуждение

Согласно литературным данным, ВПЧ является причиной от 0 до 44% случаев рака полости рта, от 0 до 86% – ротоглотки, от 0 до 36% – гортани. Столь большой разброс можно объяснить демографическими особенностями популяции и разными методами как обнаружения, так и экстраполяции [13]. При ВПЧ-ассоциированном плоскоклеточном РГШ более 90% случаев связаны с ВПЧ-16 [14]. В одном из недавних исследований было показано, что ВПЧ-16 является наиболее часто выявляемым генотипом среди ВПЧ-положительных случаев (75,2%) в зависимости от локализации рака. Так, 83,0% ВПЧ-16 обнаруживали в ротоглотке, 68,8% – в полости рта и 50,8% – в гортани [8].

Основным фактором риска инфицирования опасными типами ВПЧ является количество сексуальных партнеров на протяжении жизни, практикующих оральный секс. Причем в мужской популяции количество половых партнеров в течение жизни в 3 раза больше, чем в женской. Примечательно, что мужчины от женщин инфицируются намного чаще, чем наоборот [15]. Половое различие в частоте инфицирования ВПЧ можно объяснить слабо выраженным и непродолжительным иммунным ответом после развития первичной генитальной инфекции у мужчин, и, как следствие – снижением защиты при повторном инфицировании во время орального контакта. В противоположность этому высокий уровень иммунного ответа у женщин в обычных условиях снижает риск повторного инфицирования опасным ВПЧ-16 на 50% [16].

Значительное преобладание доли больных с III и IV стадией РГШ демонстрирует высокий показатель запущенности данной патологии в России. В литературе не так много исследований, посвященных изучению зависимости наличия ВПЧ от стадии, локализации, дифференцировки опухоли и возраста больных. Только один автор отмечает, что при плоскоклеточном раке ротоглотки ВПЧ-16 выявляется чаще всего у молодых людей и при опухолях низкой степени дифференцировки [17]. Однако проведенный анализ установил преобладание опухолей высокой степени дифференцировки (41,2%; [33,9–48,7%]). Медиана развития ВПЧ-ассоциированного рака ротоглотки составляет 58 лет [18].

Известно, что пациенты с ВПЧ-положительным раком ротоглотки имеют более высокую выживаемость по сравнению с пациентами с ВПЧ-отрицательным раком ротоглотки. Высокий уровень инфильтрации CD8+ Т-клетками является важным фактором, способствующим повышению выживаемости таких пациентов [19, 20].

Обзор литературы показывает, что ВПЧ-положи­тельный РГШ может ассоциироваться с мужским полом, высоким социально-экономическим статусом [21] и высшим образованием [22].

Заключение

В результате проведенного исследования была дана характеристика пациента с потенциально ВПЧ-ассоциированным РГШ в Российской Федерации. Так, основной локализацией этого заболевания является глотка (С10-13), ВПЧ-16 – наиболее часто обнаруживаемый тип папилломавируса. Средний возраст выявления потенциально ВПЧ-ассоциированного рака – 58,6 года. Чаще всего данную патологию обнаруживали у мужчин. Преобладают больные с III и IV стадией заболевания. Плоскоклеточный рак высокой степени дифференцировки – наиболее часто встречаемый тип опухоли. Трехлетняя выживаемость выше в случае ВПЧ-положительного РГШ, чем в случае ВПЧ-отрицательного. В большинстве случаев пациенты – женатые/замужние лица, имеющие нормальную массу тела, средний уровень дохода и высшее образование.

Такие пациенты с подтвержденным ВПЧ-ассоциированным РГШ будут включены в основную группу аналитического эпидемиологического исследования типа «случай–контроль» для дальнейшего изучения клинико-эпидемиологических характеристик и научного обоснования основных направлений профилактики ВПЧ-ассоциированного РГШ.

Результаты анализа клинико-эпидемиологических характеристик пациентов с потенциально ВПЧ-ассоциированным РГШ могут быть использованы в дальнейшей разработке направлений оптимизации систем эпидемиологического надзора и профилактики папилломавирусной инфекции.


Литература


1. Kofler B., Laban S., Busch C.J., Lörincz B., Knecht R. New treatment strategies for HPV-positive head and neck cancer. Eur. Arch. Otorhinolaryngol. 2014; 271(7): 1861–7. doi: 10.1007/s00405-013-2603-0


2. Gillison M.L., Koch W.M., Capone R.B., Spafford M., Westra W.H., Wu L. et al. Evidence for a causal association between human papillomavirus and a subset of head and neck cancers. J. Natl. Cancer Inst. 2000; 92(9): 709–20. doi: 10.1093/jnci/92.9.709


3. Pimenoff V.N., de Oliveira C.M., Bravo I.G. Transmission between Archaic and Modern Human Ancestors during the Evolution of the Oncogenic Human Papillomavirus 16. Mol. Biol. Evol. 2017; 34(1): 4–19. doi: 10.1093/molbev/msw214


4. De Villiers E.-M., Fauquet C., Broker T. R., Bernard H.-U., zur Hausen H. Classification of papillomaviruses. Virology 2004; 324(1): 17–27. doi: 10.1016/j.virol.2004.03.033


5. de Martel C., Georges D., Bray F., Ferlay J., Clifford G.M. Global burden of cancer attributable to infections in 2018: a worldwide incidence analysis. Lancet Glob. Health. 2020; 8(2): e180–90. doi: 10.1016/S2214-109X(19)30488-7


6. Mena M., Frias-Gomez J., Taberna M., Quirós B., Marquez S., Clavero O. et al. Epidemiology of human papillomavirus-related oropharyngeal cancer in a classically low-burden region of southern Europe. Sci. Rep. 2020; 10(1): 13219. doi: 10.1038/s41598-020-70118-7


7. Белякова Е.Н., Брико Н.И., Лопухов П.Д. Характеристика заболеваемости раком головы и шеи, потенциально ассоциированным с вирусом папилломы человека, в России в 2007–2018 гг. Профилактическая медицина 2021; 24(2): 30–6. https://doi.org/ 10.17116/profmed20212402130

Belyakova E.N., Briko N.I., Lopukhov P.D.


8 Castellsagué X., Alemany L., Quer M. HPV involvement in head and neck cancers: comprehensive assessment of biomarkers in 3680 patients. J. Natl. Cancer Inst. 2016; 108(6): djv403. doi: 10.1093/jnci/djv403


9. Rettig E.M., Zaidi M., Faraji F., Eisele D.W., El Asmar M., Fung N., et al. Oropharyngeal cancer is no longer a disease of younger patients and the prognostic advantage of human papillomavirus is attenuated among older patients: Analysis of the national cancer database. Oral. Oncol. 2018; 83: 147–53. doi: 10.1016/j. oraloncology.2018.06.013


10. Chaturvedi A .K., Anderson W.F., Lortet-Tieulent J., Curado M.P., Ferlay J., Franceschi S. et al. Worldwide trends in incidence rates for oral cavity and oropharyngeal cancers. J. Clin. Oncol. 2013; 31: 4550–9. doi: 10.1200/JCO.2013.50.3870


11. WHO/IVB Database, as at June 2020 Map production: Countries with HPV vaccine in the national immunization programme. https://www.who.int/immunization/monito­ring_surveillance/VaccineIntroStatus.pptx


12. Grant A., Hansl B. Russia economic report: the dawn of a new economic era? Russia economic report. # 33. Washington, DC: World Bank Group, 2015.


13. Onerci Celebi O., Sener E., Hosal S., Cengiz M., Gullu I., & Guler Tezel G. Human papillomavirus infection in patients with laryngeal carcinoma. BMC Cancer 2018; 18(1). doi: 10.1186/s12885-018-4890-8


14. Anantharaman D., Abedi-Ardekani B., Beachler D.C., Gheit T., Olshan A. F., Wisniewski K. et al. Geographic heterogeneity in the prevalence of human papillomavirus in head and neck cancer. Int. J. Cancer 2017; 140(9): 1968–75. doi:10.1002/ijc.30608


15. Giuliano A.R., Nyitray A.G., Kreimer A.R., Pierce Campbell C.M., Goodman M.T., Sudenga S.L. et al. EUROGIN 2014 roadmap: Differences in human papillomavirus infection natural history, transmission and human papillomavirus-related cancer incidence by gender and anatomic site of infection. Int. J. Cancer. 2015; 136: 2752–60. doi: 10.1002/ijc.29082


16. Ho G.Y., Studentsov Y., Hall C.B., Bierman R., Beardsley L., Lempa M., Burk R.D.: Risk factors for subsequent cervicovaginal human papillomavirus (HPV) infection and the protective role of antibodies to HPV-16 virus-like particles. J. Infect. Dis. 2002; 186: 737–42. doi: 10.1086/342972


17. Kingma D.W., Allen R.A., Moore W., Caughron S.K., Melby M., Gillies E.M. et al. HPV genotype distribution in oral and oropharyngeal squamous cell carcinoma using seven in vitro amplification assays. Anticancer Res. 2010; 30(12): 5099–104.


18. Anil K., Chaturvedi E., Engels A., Hernandez B.Y., Xiao W., Kim E., et al. Human Papillomavirus and Rising Oropharyngeal Cancer Incidence in the United States. J. Clin. Oncol. 2011; 29(32): 4294–301. doi: 10.1200/JCO.2011.36.4596


19. Fakhry C., Westra W.H., Wang S.J., Zante A., Zhang Y., Rettig E. et al. The prognostic role of sex, race, and human papillomavirus in oropharyngeal and nonoropharyngeal head and neck squamous cell cancer. Cancer 2017; 123(9): 1566–75. doi: 10.1002/cncr.30353


20. Meng H., Miao S., Chen K., Li H., Yao G., Geng J. et al. Association of p16 as Prognostic Factors for Oropharyngeal Cancer: Evaluation of p16 in 1470 Patients for a 16 Year Study in Northeast China. BioMed Res. Int. 2018: 1–8. doi: 10.1155/2018/9594568


21. Tsai S. C.-S., Huang J.-Y., Lin C., Liaw Y.P., Lin F.C. The association between human papillomavirus infection and head and neck cancer. Medicine (Baltimore). 2019; 98(7): e14436. doi: 10.1097/md. 0000000000014436


22. Fakhry C., Westra W. H., Li S., Cmelak A., Ridge J.A., Pinto H., et al. Improved Survival of Patients with Human Papillomavirus-Positive Head and Neck Squamous Cell Carcinoma in a Prospective Clinical Trial. JNCI 2008; 100(4): 261–9. doi: 10.1093/jnci/djn011


Об авторах / Для корреспонденции


Белякова Екатерина Николаевна – аспирант, Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет), Москва, Россия; beliackova.caterina@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0003-0210-1668
Секачева Марина Игоревна – д.м.н., профессор, директор, Институт кластерной онкологии; руководитель, Центр персонализированной онкологии «OncoTarget Первого МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет), Москва, Россия; sekacheva_m_i@staff.sechenov.ru; https://orcid.org/0000-0003-0015-7094
Лопухов Платон Дмитриевич – к.м.н., доцент кафедры эпидемиологии и доказательной медицины, Первый МГМУ им. И.М. Сеченова, Минздрава России (Сеченовский Университет), Москва, Россия; pl2211@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0002-0872-221
Брико Николай Иванович – академик РАН, д.м.н., профессор, Заслуженный деятель науки РФ, директор, Институт общественного здоровья им. Ф.Ф. Эрисмана; заведующий кафедрой эпидемиологии и доказательной медицины, Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Уноверситет), Москва, Россия; nbrico@mail.ru. https://orcid.org/0000-0002-6446-2744


Похожие статьи


Бионика Медиа