В последние годы сформировалась печальная тенденция: в непонятных или сложных ситуациях, когда возникают проблемы с обоснованием диагноза, врачи многих специальностей стали использовать паразитологию как универсальную «спасительную соломинку», на которую можно ссылаться, не опасаясь за последствия. Паразитов много, они есть у всех [1]. Человек на протяжении всей своей истории жил бок о бок с ними. В отличие от вирусов и бактерий, паразиты имеют более сложное строение, их способы защиты формировались очень долго. Они научились бороться против иммунной системы хозяина и способны годами существовать в его органах и тканях [2]. Многие врачи не обладают достаточными знаниями по паразитологии, биологии гельминтов и простейших, о патогенном влиянии и особенностях иммунного ответа в системе взаимоотношений «паразит–хозяин». Данные пробелы позволяют легко принимать паразитологический диагноз как единственно верный и формировать у пациентов стойкую уверенность в паразитарном характере своего недуга.

Существует достаточно много традиционных методов диагностики паразитарных заболеваний. К сожалению, приходится констатировать, что в последнее время все большую популярность приобретают «новые», «современные» методы, зачастую очень далекие от паразитологии [3]. Например, ставший широко популярным метод Фолля [4]. Давайте рассмотрим, что на самом деле представляет собой этот метод, предложенный и получивший право на клиническую практику в 1989 г. (Постановление Совета Министров СССР от 6 июня 1989 г. № 211) и в настоящее время включенный в Перечень видов медицинской деятельности на территории России (Приказ Министерства здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации от 1 июля 1996 г. № 270). Действуют методические рекомендации «Возможности компьютеризированной электропунктурной диагностики по методу Р. Фолля в терапии методами рефлексотерапии и гомеопатии», утвержденные Минздравом России Приказом от 11 марта 1999 г. № 98/232, и методические рекомендации Минздрава России № 0074 «Биорезонансная терапия».

Доктор Рейнхольд Фолль, скончавшийся в 1990 г., во время Третьего рейха состоял в подразделении СС «Ahnenerbe», которое занималось опытами над людьми в концлагере Освенцим. Эта организация была создана в 1933 г. как элитарный мистический орден, который с 1939 г. по инициативе Гиммлера стал главной научно-исследовательской структурой в рамках СС и имел в своем подчинении более 50 исследовательских институтов, занимавшихся поиском древних знаний, позволяющих разрабатывать новейшие технологии, управлять человеческим сознанием и проводить генетические манипуляции в целях создания «сверхчеловека». Эсесовец Фолль по каким-то таинственным причинам не понес серьезного наказания и в 1953 г. объявился как автор прибора и метода, названного его именем.

В чем же заключается метод Фолля [5]? Как говорят его последователи, методология построена на слиянии основ классической китайской акупунктуры, гомеопатии и современных эмпирических концепций в физике. Метод основан на измерении электрического сопротивления кожи. При помощи измерений определяется состояние меридианов и зависимых от них органов [6, 7]. На основании результатов измерений делается заключение об интоксикациях и болезнях. Предлагается лечение этим же аппаратом и подбор лекарственных средств.

Измерение сопротивления человеческой кожи осуществляется обыкновенным омметром и зависит от двух значений: силы нажатия на кожу электродом и степени потливости объекта. Если взять обыкновенный омметр из школьного кабинета физики, включить его на измерение сопротивления, взять в руку любой металлический предмет, присоединить к нему один электрод и щупом коснуться кожи, то стрелка сдвинется, показывая некое сопротивление. При нажиме щупом с разной силой стрелка будет «прыгать» по шкале. Остановить ее против нужного деления не составляет большого труда. Даже если давление постоянное, стрелка не «замирает» на месте. За несколько секунд сопротивление может меняться много раз. Стоит сделать несколько глубоких вдохов или представить что-то ужасное, а затем – приятное и желанное, стрелка немедленно откликнется перемещениями по шкале. Этот эффект называется «кожно-гальванический рефлекс» и известен очень давно. Он нашел широкое распространение в последние годы у шарлатанов от медицины. С его помощью можно доказать любой набор болезней и, что самое «приятное», тут же на месте его «вылечить»!

Другой, широко рекламируемый в Интернете и околомедицинских кругах как «более объективный», метод гистологического исследования кала на наличие в нем гельминтов и их фрагментов, а также «продуктов их жизнедеятельности». Гистологическое исследование давно и активно применяется в медицине для определения и описания изменений в органах и тканях при патологоанатомических исследованиях. Специалисты точно назовут вам, какие патологические процессы и измененные клетки имеются в представленном материале. Без подобного метода не обходится ни одно патологоанатомическое описание, без него сложно представить онкологическую диагностику. Фрагменты срезов заливают парафином, окрашивают по специальным методикам, а затем микроскопируют, описывая препарат. Объективный и достоверный метод диагностики в «умелых» руках «целителей» превратился в дорогостоящий способ «одурачивания» и отъёма денег у пациентов.

Копрогистология (гистокопрология) – метод, разработанный Е.С. Чернышовой [8]. В основе его лежит уже описанный способ приготовления гистологических срезов, несколько модернизировнный автором: материал для исследования фиксируется, заливается специально приготовленным парафином, затем из этого парафинового блока делают срезы толщиной 10 мкм, наносят на предметное стекло и окрашивают. Эта так называемая гистологическая процедура отличается от традиционной тем, что материал (фекалии) заворачивают в кусочек ткани якобы для «облегчения проводки (?)» (все таки жидкий материал!!!). Причем сама автор признает, что метод не позволяет выявлять простейших, хотя обычный стандартный метод нативного мазка позволяет выявлять и яйца гельминтов, и цисты простейших. За фрагменты тел гельминтов выдаются фрагменты полупереваренной пищи, артефакты, случайно попавшая пыльца растений – это бесспорно видно на фото, прилагаемых к диагнозу. Ни взрослые нематоды, обитающие в просвете кишечника, ни трематоды, способные населять протоки печени, не линяют в процессе своей жизнедеятельности, поэтому обнаружить в стуле фрагменты их «кутикулы» (оболочки) просто нереально. Если верить, что для исследования берется 1 см3 фекалий, то в таком случае единственный просветный кишечный паразит, способный поместиться в таком объеме, – это острица, но для обнаружения остриц используется совсем иной способ диагностики: смыв с кожи перианальной области. Обнаружить остриц в толще фекалий практически невозможно, надо просто знать жизненный цикл этого паразита. Удивительный термин «цисткассеты», который фигурирует практически во всех описаниях, вообще не известен науке. Вызывает улыбку обнаружение в кале личинок паразитов. Любому специалисту известно, что кроме стронгилоидов (которые могут паразитировать у человека только при наличии глубокого иммунодефицита и редко встречаются в России) все другие глисты выделяют в просвете кишечника яйца и не размножаются до стадии личинки. Появиться личинки могут только во внешней среде или организме дополнительного хозяина. Обнаружить личинок в фекалиях практически невозможно! Почти у каждого обследованного подобным методом обнаруживают «трихоцефалюсов». Для паразитолога это – власоглавы. На прилагаемых фото им приписываются срезы, где якобы видны эритроциты крови, которой они питаются, расположенные под «покровом» червя. А где тогда кишечник, который есть у всех нематод, ведь эритроциты не могут располагаться в полости тела? Такое количество противоречий и ошибок не позволяет определить вид паразита, «фрагменты тела нематод» или «сосальщика», а также поставить диагноз, поэтому следует считать подобное исследование не методом диагностики, а околонаучной профанацией.

На медицинской некомпетентности построен не менее «удивительный» метод диагностики – обнаружение токсинов паразитов в кристаллизованной амилазе слюны! Не надо быть специалистом в области паразитологии, чтобы знать, что амилаза – это белок, и никакие токсины попадать в белковую молекулу просто не могут!

К нам обращались за лечением пациенты, с ужасом увидевшие в своей крови «церкариев», «плероцеркоидов» и «фрагменты плазмодиев». Абсолютно здоровые люди, откликнувшиеся на возможность скринингового полного обследования методом гемосканирования, оказывались полностью «проросшими» паразитами. Смысл метода заключается в микроскопировании «раздавленной» капли крови. При этом микроскоп соединен с экраном монитора, на котором пациент «может сам видеть, что находится у него в крови». А находится там все, что средний программист может нарисовать в компьютерной программе. Предлагающие подобную диагностику опираются, к сожалению, на такие публикации, как «Атлас. Микроскопия нативной крови» и «Паразиты внутри нас», вышедшие в местных издательствах и не получившие серьезных рецензий. Их авторы вполне серьезно утверждают: «…врачи до сих пор убеждены, что кровь стерильна, это миф…», или «Употребляя манную кашу, мы только подкармливаем паразитов внутри нас»! Безусловно, абсолютно неподготовленные пациенты, увидев такое в «своей» крови, с благодарностью и готовностью принимают предложенное лечение, а проходя «контрольное» обследование, убеждаются, что «паразитов» стало еще больше и необходимо обследовать и лечить всю семью, родственников, знакомых… Переубедить таких пациентов – очень трудная задача, а последст­вия «лечения» приводят не только к значительным финансовым потерям, но и к серьезным медицинским проблемам.

Глубокие пробелы в знаниях по паразитологии позволяют существовать не только абсолютно шарлатанским подходам к диагностике, но и неверной трактовке научно обоснованных методов постановки диагноза. Специалистам известно, что гельминты и простейшие имеют хорошо отлаженный механизм, направленный против иммунной системы хозяина, и этот ответ имеет специфические особенности, связанные с взаимной адаптацией многоклеточных организмов паразита и хозяина. Большинство гельминтов выделяет вещества, оказывающие на иммунную систему человека супрессирующее действие. Кроме того, в процессе превращения во взрослую особь они включают в состав своих внешних оболочек (тегументов) ряд белковых и других компонентов хозяина, что также позволяет гельминту уходить от иммунной защиты человека. В результате этого возникают объективные трудности в идентификации и получении специфических иммунореактивных компонентов антигенов паразитов.

В зависимости от клинических признаков, на которые в значительной степени влияет стадия развития паразита внутри организма хозяина, гельминтозы принято делить на острые и хронические. Человек может быть одновременно инвазирован гельминтами, находящимися на разных стадиях развития, поэтому это деление условно. Признаки острого гельминтоза могут наблюдаться и при наличии в организме хозяина взрослой половозрелой особи, выявляемой паразитологическими методами. В свою очередь острые стадии многих гельминтозов могут иметь сходные клинические признаки как между собой, так и с другими заболеваниями с аллергическими проявлениями. При контакте со взрослыми особями и личинками паразита, являющимися сильными иммуногенами, происходит образование антител, которые обратимо адсорбируются на тучных клетках и базофилах. При взаимодействии с антигеном эти клетки выделяют медиаторы иммунного ответа, способные активировать эозинофилы, предназначенные для разрушения паразитов. Количество антигена, необходимое для этого, чрезвычайно мало. При попадании в организм большого количества антигена гельминтов иммунный ответ становится патологическим и приводит к развитию аллергических реакций [9].

На начальной стадии инвазии возрастает уровень эозинофилов периферической крови. При этом в крови инвазированных лиц происходит также увеличение титров специфических антител, сначала IgM-, а затем IgG-классов. Если это не реинвазия, то в организме больного с аллергическими проявлениями еще отсутствуют гельминты в репродуктивной стадии развития, и паразитологическая диагностика гельминтоза невозможна. Период созревания гельминта может быть достаточно продолжительным и зависит от многих факторов. При хронизации большинства гельминтозов иммунный ответ хозяина затухает до нового контакта с антигенами паразита. Это могут быть личинки гельминтов (реинвазия), продукты жизнедеятельности взрослого паразита (экскреторно-секреторные антигены) или его спонтанной гибели (соматические антигены). Наличие специфических антител в сыворотках больных гельминтозами в хронической стадии заболевания зависит от кратности и интенсивности инвазии, а также иммунного статуса организма. Использование высокочувствительного метода иммуноферментного анализа с этой целью оказалось весьма эффективным. Однако, как любые иммунологические методы анализа, ИФА может давать ложноположительные и ложноотрицательные результаты. Например, ложноположительные результаты при определении антител к различным инфекциям могут возникнуть за счет ревматоидного фактора, представляющего собой IgM против собственных IgG человека; за счет антител, образующихся при различных системных заболеваниях, нарушениях обмена или приеме лекарственных препаратов; у новорожденных такие ложноположительные реакции могут возникать за счет образования в организме ребенка М-антител к IgG матери. Причиной ложноположительных результатов может быть синдром поликлональной активации. При этом особые вещества – суперантигены – неспецифически стимулируют выработку В-лимфоцитами антител к различным инфекциям. Практически это выражается в неспецифическом нарастании титра антител сразу ко многим возбудителям. Ложноотрицательные результаты при определении антител могут быть обусловлены состоянием иммунодефицита, а также техническими ошибками при постановке реакции. При хронизации большинства гельминтозов аллергические проявления, уровень эозинофилов периферической крови, а также титры специфических антител значительно снижаются. Относясь к непрямым методам диагностики, ИФА позволяет определить иммунный ответ организма, а не сам возбудитель [6]. К недостаткам ИФА следует отнести необходимость определения двух классов антител в динамике; низкую информативность для контроля излеченности, так как антитела длительно циркулируют в крови; и ложноотрицательные результаты в ранние сроки инфицирования, когда нет антител в достаточном количестве. К сожалению, такое важное преимущество ИФА, как количественное определение антител, не имеет большого практического значения, то есть не позволяет точно установить диагноз и не влияет на дозировку и сроки назначения лекарственных средств. Исключение составляют случаи инвазий несвойст­венными человеку гельминтами (например, токсокарами), суперинвазии и реинвазии, особенно при тканевых гельминтозах. Выявление антител к антигенам этих паразитов в сочетании с клиническими симптомами и эпиданамнезом является единственным способом постановки правильного диагноза. В этих случаях незаменим ИФА как наиболее чувствительный и специфичный из серологических методов. Для эхинококкоза и альвеококкоза ИФА является важным дополнительным тестом, который без исследования биоптатов органов позволяет подтвердить или исключить предварительный диагноз, поставленный при обследовании пациентов инструментальными методами (например, УЗИ). При обнаружении иммуноглобулинов различных классов (IgM, IgG, IgA) не следует забывать, что это только антитела, а не сами возбудители. Поэтому никогда нельзя ставить знак равенства между обнаружением в крови и других средах антител и наличием в организме паразитов.

Подобное отношение в некоторой степени можно отнести и к ПЦР-диагностике паразитарных заболеваний [7]. В настоящее время отсутствуют сертифицированные наборы ПЦР-диагностики гельминтов. Зная и понимая специфические особенности постановки ПЦР, мы не можем исключить транзиторное нахождение в организме человека белковых структур паразитарного происхождения. Незнание или недооценка подобной изолированной информации может приводить к неправильной трактовке результата, постановке ошибочного диагноза, неоправданному лечению и формированию недоверия у пациентов к врачам и медицинским исследованиям.

Признавая эти методы ориентировочными, следует относиться к ним так же, как и к другим косвенным методам диагностики, используя их в совокупности с клиническими, анамнестическими, биохимическими и инструментальными методами.

Возникает закономерный вопрос: какие паразитологические методы диагностики считать абсолютно достоверными? Таких немало. Просто надо их вспомнить, активнее применять и больше доверять им.

«Золотым стандартом» в лабораторной диагностике гельминтозов является паразитологическая диагностика, основанная на прямом обнаружении и идентификации возбудителей [2]. Эффективность паразитологических исследований зависит от ряда условий:

• правильности сбора, транспортировки и хранения материала;
• квалификации лаборанта, проводившего исследование;
• грамотной интерпретации полученных результатов врачами общей практики.

Паразитологическая диагностика требует от лаборанта и врача базисных знаний о жизненном цикле паразитов и патологических изменениях в организме инвазированного в различные периоды развития паразита. Очень важно помнить, что в некоторые периоды своего развития паразиты диагностически недоступны, хотя уже вызывают палогические реакции в организме человека. Так, мигрирующие личинки аскариды и юные описторхи вызывают симптомы заболевания за много недель до возможности диагностировать эти инвазии методом копроовоскопии. В таких случаях оправданы иммунологические методы диагностики. Они актуальны и в случаях, когда невозможно добыть материал для исследования неинвазионными способами на протяжении всего периода заболевания (эхинококкоз, трихинеллез, токсокароз и др.)

Для паразитологической диагностики гельминтозов используют все основные экскреты человеческого организма: фекалии, мочу, дуоденальное содержимое, желчь, мокроту, а также биологические жидкости (кровь, спинномозговую жидкость) и биоптаты тканей.

Фекалии – самый обильный и сложный по составу экскрет человеческого организма, чаще всего используется для качественной диагностики паразитарных заболеваний. Существуют следующие методы паразитологической диагностики кишечных гельминтозов:

1. Макроскопические:
   • метод отмучивания;
   • метод отстаивания;
   • метод отсеивания.
2. Микроскопические:
   • нативный мазок;
   • толстый мазок с целлофаном по Като;
   • метод закручивания по Шульману;
   • методы обогащения (Фюллеборна, Калантарян);
   • метод Горячева;
   • метод повторного отстаивания;
   • метод Бермана;
   • метод Харада и Мори;
   • метод обнаружения личинок шистосом в кале.
3. Специальные:
   • перианальный соскоб;
   • метод липкой полиэтиленовой ленты.

В последние годы в лабораториях применяется модифицированный метод обогащения – метод Парасеп (Parasep) [10]. Благодаря концентрату, содержащемуся в смесительной камере пробирки, образец может храниться в течение 24 ч при комнатной температуре (18–24 оС) и до 30 суток в холодильнике (4 оС). Метод модификации облегчает визуализацию искомых патогенов, обеспечивает их качественное и количественное определение в субстрате.

Необходимо отметить, что методы паразитологических исследований относительно просты, не требуют сложного и дорогостоящего оборудования, но это не снижает их диагностической ценности и необходимости профессиональной подготовки лаборантов [11]. Следует считаться с тем, что не существует методов паразитологической диагностики со 100% чувствительностью. Частой причиной недостаточной эффективности микроскопических методов исследования являются непостоянное выделение яиц/личинок или низкая их концентрация в исследуемом материале. Этим объясняется требование повторных (ежедневно в течение 3 дней подряд) обследований инвазированных при кишечных гельминтозах.